Люди здесь уже наследили, конечно, и мне пришлось тоже. Истории смешались, где теперь чья?
Ванечка
Молодежь продвигается к кассе. Девушка выкладывает товар на ленту. Хороша собой, даже слишком, потому что утвердилась в том много раз от хвалебных слов старших родственников .
По манерам и разговору отследить можно многое: надменна, высокомерна, может даже капризна, но не суть. Паренек с ней простой, довольно робкий, что тоже слишком бросается в глаза. Но не пара они, как можно перепутать сперва – родственники, брат с сестрой. Оттого парнишка выглядит чуть помладше, возможно из-за неуверенности в себе, зажатости.
На ленте, где покоился их товар не оказалось главного. ” Ваня, тортик неси ! ” – скомандовала сестра. ” Ваня быстрей! ” от поспешности парень перепутал полки и нырнул совсем в другой зал. ” Ваня! Ваня! я ухожу! – заводит глаза от возмущения. Ваня просто растерян, он торопится. ” Все, Ваня, я ушла ! я ушла, Ваня!”. Девушка явно переходит границы.
Ваня раскраснелся, вспотел от волнения, но не смог произнести ни слова. Тортик как-то не нашелся. С разрешения сестры он взял шоколад.
Фотограф
– Вот сюда, вот сюда вставай, офигенно получится. Да нет же…, всё стой! – командует подругой, принявшая на себя образ богемного фотографа девица с львиной причёской, слишком сосредоточенно направляя камеру айфона. Фиксирует. Снято ! Старательно изучает кадр, трёт лоб, закидывает выбившуюся прядь волос за уши.
Смотрит на модель, на асфальт, снова на модель…Подбегает третья и бесцеремонно вмешивается в процесс творения : – Чё они у вас так похабно лежат ?! – падает на колени с протянутыми руками, силясь исправить ситуацию. .
Две другие, не успев открыть рот от возмущения, понимают, что всё пропало, и пока навязавшийся на их голову “дизайнер” ползала голыми коленками по асфальту, корчились от смеха, по-детски наслаждаясь новыми комичными кадрами .
На асфальте ветер нежно ласкал лепестки роз белых и розовых оттенков, выложенные в три не ровные буквы “Ира”.
СволочьВетер поднимает пыль с дороги, кружит в воздухе и опускает обратно: на плотные поверхности, на всю проезжую часть.
Ветер подбрасывает капюшон в небо, задирает подол пышных юбок и сыпит в глаза мелкой пылью, что не успела опуститься на какую – нибудь другую поверхность, на проезжую часть.
Женщина в плаще приближается к переходу. Торопится. Нетерпеливо делает несколько шагов вперед, мнется на месте, снова рвется вперед, не обращая внимания на грузовой автомобиль, что тоже рвется, надеясь проскочить светофор до поворота.
Она не хотела его пропускать. Она держала в руке пакет. Сжимала тонкие ручки в ладони так, что ветер заигрывал с ним, шелестя и подбрасывая то в одну, то в другую сторону.
Автомобиль приблизился и у нее не оставалось выбора. Женщина разозлилась:
” Сволооочь!” прокричала она ему в след. Подняла пакет в воздух, грозно жестикулируя. Пакет перевернулся, распахнулся и из него посыпались яблоки. Покатились в разные стороны, прямо на пыльную и гудящую проезжую часть.
Женщина в плаще приближается к переходу. Торопится. Нетерпеливо делает несколько шагов вперед, мнется на месте, снова рвется вперед, не обращая внимания на грузовой автомобиль, что тоже рвется, надеясь проскочить светофор до поворота.
Она не хотела его пропускать. Она держала в руке пакет. Сжимала тонкие ручки в ладони так, что ветер заигрывал с ним, шелестя и подбрасывая то в одну, то в другую сторону.
Автомобиль приблизился и у нее не оставалось выбора. Женщина разозлилась:
” Сволооочь!” прокричала она ему в след. Подняла пакет в воздух, грозно жестикулируя. Пакет перевернулся, распахнулся и из него посыпались яблоки. Покатились в разные стороны, прямо на пыльную и гудящую проезжую часть.
Тело
Седой на висках и челке мужчина выше среднего замедляется у входа в магазин. Бабули, что торгуют всякой всячиной напротив, оживленно ведут беседу за украинские выборы. Вечереет.
Мужчина вглядывается в стену, где возле урны меж грязных ящиков, пакетов и огрызков небрежно откинулось тело. Он останавливается. Бледнеет. Медленно достает из кармана телефон.
– Скорую надо вызвать – говорит бабушкам, не отводя глаз от неподвижного тела.
– Шо ? Скорую ? Да вы шо, он живой ! – прозвенела одна из них. – Человеку плохо. Скорая нужна – поясняет мужчина в ответ. – Хорошо ему. Ничего ему не надо. Вы вот только преподнимите его чуток, а то голова больно запрокинулась… – бабуля подскачила. – Вот так, да, а то нам не справиться.
Неподвижное тело застонало, пустило слюну и благополучно замерло в более удобной позе, у урны, меж грязных ящиков, пакетов и огрызков.
Вечерело.
Мужчина вглядывается в стену, где возле урны меж грязных ящиков, пакетов и огрызков небрежно откинулось тело. Он останавливается. Бледнеет. Медленно достает из кармана телефон.
– Скорую надо вызвать – говорит бабушкам, не отводя глаз от неподвижного тела.
– Шо ? Скорую ? Да вы шо, он живой ! – прозвенела одна из них. – Человеку плохо. Скорая нужна – поясняет мужчина в ответ. – Хорошо ему. Ничего ему не надо. Вы вот только преподнимите его чуток, а то голова больно запрокинулась… – бабуля подскачила. – Вот так, да, а то нам не справиться.
Неподвижное тело застонало, пустило слюну и благополучно замерло в более удобной позе, у урны, меж грязных ящиков, пакетов и огрызков.
Вечерело.
Иваныч
– Иван Иваныч, бери яблоки! за полцены тебе отдам! – выкрикивает лысоватый дедок вываливаясь из прилавка. – Бери! бери все…
– Эээ! – озорно улыбается и покачивает головой Иваныч. – Есть яблоки. – приближается к лысоватому, молвит в Полголоса.
– К соседке хожу. Ночью хожу. За яблоками. – приглаживает усы, стреляя глазами по сторонам. – Ночью к ней захожу. Полная сумка яблок. Разворачивается и уходит. Лысоватый долго ему смотрит вслед не скрывая своего праздного любопытства.
– Эээ! – озорно улыбается и покачивает головой Иваныч. – Есть яблоки. – приближается к лысоватому, молвит в Полголоса.
– К соседке хожу. Ночью хожу. За яблоками. – приглаживает усы, стреляя глазами по сторонам. – Ночью к ней захожу. Полная сумка яблок. Разворачивается и уходит. Лысоватый долго ему смотрит вслед не скрывая своего праздного любопытства.
Маруся
Время близится к сумеркам. В домах горит свет.
– Держи его, Маруся! Лови! – пискляво кричит широколицый мальчуган у окна.
– Вон он, вооон! – указывает пальцем и нервно скачет на месте.
– Под машиной! – подскакивает еще сильней, сжимая пухлые кулачки, морщит нос.
– За машиной! Скорееей! – по пояс высунулся в окно. – Маруся!!!
Маруся сбивается с ног и наконец тяжело дыша падает на колени, накрывая собой рыжего полосатого кота.
Светлые волосы Маруси, небрежно выбились из кос, прилипли ко лбу. Щеки и нос краснели, глаза заблестели от слез. Сухая листва молчала, пока девочка намертво прижимала к себе животное.
Она была испугана, взволнована и казалась совершенно потерянной, когда вытирала глаза и вспотевший лоб розовой, испачканной чернилами ладошкой. Листва шуршала… .
– Держи его, Маруся! Лови! – пискляво кричит широколицый мальчуган у окна.
– Вон он, вооон! – указывает пальцем и нервно скачет на месте.
– Под машиной! – подскакивает еще сильней, сжимая пухлые кулачки, морщит нос.
– За машиной! Скорееей! – по пояс высунулся в окно. – Маруся!!!
Маруся сбивается с ног и наконец тяжело дыша падает на колени, накрывая собой рыжего полосатого кота.
Светлые волосы Маруси, небрежно выбились из кос, прилипли ко лбу. Щеки и нос краснели, глаза заблестели от слез. Сухая листва молчала, пока девочка намертво прижимала к себе животное.
Она была испугана, взволнована и казалась совершенно потерянной, когда вытирала глаза и вспотевший лоб розовой, испачканной чернилами ладошкой. Листва шуршала… .
Дыня
Листва шуршала и комкалась под ногами ранним туманным утром.
Воздух казался влажным с примесью прелой опавшей листвы вдоль дорог.
– А можно я понесу домой дыню? – спрашивает отца смуглый малец лет семи в красных трениках и легкой куртке.
Отец не спеша вышел из машины.
Тучный высокий армянин с благородной сединой на висках.
Неспеша достает пузатую дыню, крутит ее в ладонях, гладит, подносит к лицу и демонстративно втягивает в себя ее запах, блаженно закрывая глаза на виду у всех. Затем аккуратно передает в тонкие ручонки сына, в знак поддержки хлопает его по плечу и так же неспеша возвращается в машину, за документами.
Малец гордо вцепился в дыню.
В точности, как отец крутит ее ладонях, гладит и…жмурится, что есть сил, когда та выскальзывает вдребезги разбиваясь под колесами автомобиля.
Влажный воздух с примесью прелой опавшей листвы в тот миг был насыщен ароматом спелой и сочной дыни.
Было раннее туманное утро теплого октября.
Воздух казался влажным с примесью прелой опавшей листвы вдоль дорог.
– А можно я понесу домой дыню? – спрашивает отца смуглый малец лет семи в красных трениках и легкой куртке.
Отец не спеша вышел из машины.
Тучный высокий армянин с благородной сединой на висках.
Неспеша достает пузатую дыню, крутит ее в ладонях, гладит, подносит к лицу и демонстративно втягивает в себя ее запах, блаженно закрывая глаза на виду у всех. Затем аккуратно передает в тонкие ручонки сына, в знак поддержки хлопает его по плечу и так же неспеша возвращается в машину, за документами.
Малец гордо вцепился в дыню.
В точности, как отец крутит ее ладонях, гладит и…жмурится, что есть сил, когда та выскальзывает вдребезги разбиваясь под колесами автомобиля.
Влажный воздух с примесью прелой опавшей листвы в тот миг был насыщен ароматом спелой и сочной дыни.
Было раннее туманное утро теплого октября.
Мужичок
У кассы большая очередь. Хромой мужичок пробивает водку. – Не проходит товар, возьмите другой – молвит кассирша с густой на лоб блондинистой челкой. Мужичок кряхтя срывается с места и волочит неподвижное, тучное тело к полочкам с алкоголем. Одинокий мужичок. Их – одиноких, как то сразу можно вычислить из толпы, что-то в их взгляде, в движении, в голосе веет определенной…тоской что ли.
– Стойте! не надо другой. прошла! – останавливает его кассирша. Тот спешит вернуться обратно еще громче издавая тяжелые звуки. Расплачивается. Отходит в сторону. Медленно раскладывает товар в сумку.
Вслед за ним другой мужчина топчется у кассы в ожидании вердикта о скидачном товаре, который тоже по каким-то причинам не прошел. Мужчина был готов оставить уже этот несчастный товар и без сожаления покинуть магазин. – Возьмите, мужчина – сказала всё та же кассирша, протягивая ему пакет со сливами. Он берет сливы, отходит от кассы, в спешке пихает их в сумку, посматривая на часы.
Хромой мужичок не выдерживает, причмокивает и бросая косой взгляд на кассу, молвит : ” Ох дурят нашего брата, ох дурят… “
Вслед за ним другой мужчина топчется у кассы в ожидании вердикта о скидачном товаре, который тоже по каким-то причинам не прошел. Мужчина был готов оставить уже этот несчастный товар и без сожаления покинуть магазин. – Возьмите, мужчина – сказала всё та же кассирша, протягивая ему пакет со сливами. Он берет сливы, отходит от кассы, в спешке пихает их в сумку, посматривая на часы.
Хромой мужичок не выдерживает, причмокивает и бросая косой взгляд на кассу, молвит : ” Ох дурят нашего брата, ох дурят… “
Любимчик Пашка
По мокрой траве, после утреннего ливня, скользит плоской подошвой кед молоденькая продавщица из соседнего универмага. Голос её дрожит. На глазах выступают слёзы. Рядом паренёк, неприступный, гордый, выше её на голову. Руки убрал в карманы, одел стальной непроницаемый взгляд. Он устремился вперед, большими шагами переступая лужи в траве. – Паша! Ну Паша! – хватала его за рукав девушка. – Ну что мне сделать, скажи, а ? Парень ускорился. – Я все сделаю, правда, Паш!
Ее голос походил на истеричный писк.
Она чуть споткнулась, не успевая за ним и светлые волосы, собранные в легкий хвост, веером рассыпались по спине.
– Паааш! Ну Паааш! – кричала девушка сжимаясь от собственного бессилия.
– Ну постооой, Паааш!
Затем она нарочно замерла,
Сложилась пополам, закрыла лицо руками и тихо заплакала.
Ее голос походил на истеричный писк.
Она чуть споткнулась, не успевая за ним и светлые волосы, собранные в легкий хвост, веером рассыпались по спине.
– Паааш! Ну Паааш! – кричала девушка сжимаясь от собственного бессилия.
– Ну постооой, Паааш!
Затем она нарочно замерла,
Сложилась пополам, закрыла лицо руками и тихо заплакала.
К деньгам
Жаркое солнце топит растянувшиеся по асфальту лужи. Прямо на глазах они становятся в размер меньше. Высокая влажность в воздухе оседает мелкими каплями на открытые плечи, на грудь, на лоб. Дядечка, что набирал скорость, обгоняя варёных пешеходов сам едва спасался от жары.
Смуглые его руки до локтя блестели от пота, волосы на затылке неравномерно сбились в тонкие борозды. Он как-то неаккуратно взял курс в право, на обочину, ноги неожиданно резко разъехались в ширь, оставляя за собой расплющенный след чего-то мягкого, тёмного и вонючего.
Дядечка умело выровнялся, хмыкнул, чертыхнулся, принимаясь вычищать подошву о траву. – Это к деньгам ! – мужественно оповещал он, проплывающих мимо прохожих.
– К деньгам это ! – ища понимания у любопытных глаз.
– К деньгам !- успокаивал самого себя.
Смуглые его руки до локтя блестели от пота, волосы на затылке неравномерно сбились в тонкие борозды. Он как-то неаккуратно взял курс в право, на обочину, ноги неожиданно резко разъехались в ширь, оставляя за собой расплющенный след чего-то мягкого, тёмного и вонючего.
Дядечка умело выровнялся, хмыкнул, чертыхнулся, принимаясь вычищать подошву о траву. – Это к деньгам ! – мужественно оповещал он, проплывающих мимо прохожих.
– К деньгам это ! – ища понимания у любопытных глаз.
– К деньгам !- успокаивал самого себя.
Куриная тушка
– Ах, господи…! Деланно всхлипнула в трубку высокая женщина, сосредоточенно выбирая свежую куриную тушку в продуктовом.
– Ну, надо же быть сострадательным! Убрала телефон и повезла тушку к кассе.
– Ну, надо же быть сострадательным! Убрала телефон и повезла тушку к кассе.
Махровый халатик
Голоса за углом:
– Ааа, ты отдавил мне ногу, урод!
врезгливо кричала девушка
– Иди домой, бля! Иди домой! пошла бля! Кавказский акцент мужчины был резким, грубым с каким-то терраническим напором.
Он стоял почти голый – в трусах, сжимал кулаки и как будто получал удовольствие от пристального внимания к себе мимо проходящих зевак.
Девушка жертвенно склонялась над ним, отворачивая лицо, трясла тёмной непричесанной макушкой и оправляла, то и дело оправляла на себе запачканный махровый халатик.
врезгливо кричала девушка
– Иди домой, бля! Иди домой! пошла бля! Кавказский акцент мужчины был резким, грубым с каким-то терраническим напором.
Он стоял почти голый – в трусах, сжимал кулаки и как будто получал удовольствие от пристального внимания к себе мимо проходящих зевак.
Девушка жертвенно склонялась над ним, отворачивая лицо, трясла тёмной непричесанной макушкой и оправляла, то и дело оправляла на себе запачканный махровый халатик.
Слойка
Автобус фыркнул, дёрнулся, водитель вцепился в руль. Пассажиры прижавшиеся к перилам накренились в такт заданного маршрута. Резкий толчок, кто-то подался вперёд, тормоза сработали, как подножка. На секунду открылась дверь. Они запрыгнули на ходу. Салон словно оживился. Стало шумно от несмолкающего тинейджерского смеха. Одна скинула с головы большой меховой колпак и продолжая смеяться, шаталась, пробираясь к свободным местам. Вторая следовала за ней, шмыгала носом и отсчитывала из кармана мелочь за проезд. Наконец уселись. Смолкли. – Ну, доставай ! – нетерпеливо произнесла хозяйка большого пушистого колпака. Та спешно воткнула руку в пакет и обнажив пухлую слойку от целлофана порвала на две равные части. Обе жадно принялись жевать, украшая нос, щёки и подбородок аппетитными крошками. Они пытались что-то говорить, но срывались в хохот, кашляли и стучали друг другу по хрубту.
Кролик
– Купииите крооолика – протяжно умолял у перехода мальчишка лет десяти.
– Ну купииите крооолика.
– Ну купииите крооолика.
Сам он едва отличался от несчастного кролика: трусливого, зябкого, тощего, прижимающего уши у себя за пазухой. Пацана бил мелкий озноб. Он отчаянно переминался с ноги на ногу не теряя надежды пристроить животное в добрые руки.
Лукошко с клубникой
Долгожданная летняя пора. Время солнечных, ясных дней, лёгких маек и спелых ягод. Вдоль городской площади шумно разместилась торговля. Яркая клубника россыпью бросалась в глаза с прилавка, источая в несколько метров ароматный, манящий шлейф. Молодая женщина с двумя непоседливыми сорванцами, уверенным шагом приближается к ягодному пяточку :
– Берите, берите, деткам, – тут же заверещала продавщица с красными до самых ладоней пальцами и обветренным лицом.
– Клубника спелая, наша – Тамбовская. – не унималась агитировать она. Женщина бросила оценивающий взгляд на соседние прилавки с кучками той же ягоды, помешкалась, но осталась, и нащупывая кошелёк в сумке дала понять, что готова сделать покупку. Двое сорванцов запрыгали на месте, точно мячики. Продавщица умело наполнила пластмассовую лопатку ягодой и насыпав в лукошко тут же прикрыла дно. Двое прыгающих мальчуганов неотрывно следили за движениями продавщицы.
– Ещё ! – выкрикивал один подпрыгивая, когда следующая наполненная лопатка, направлялась продавщицей в лукошко.
– Ещё ! – подхватывал второй, тоже подпрыгивая. ” Ещё, ещё, ещё ! ” Так продолжалось пока клубника не начала высыпаться через край. Малыши смеялись в голос, сбивая с толку, скопившуюся очередь. Никто до конца не понимал, чему же всё таки так радовалась ребята : полному лукошку ягод или своему заразительно азартному настроению. Умиляющаяся мальчуганами продавщица аккуратно упаковала лукошко в пакет и вручила одному, что был чуть повыше первого. Тот гордо протянул руки, как-то сразу распрямил плечи, делаясь необычайно серьёзным. Второй, тоже спустил улыбку с лица, обогнул мать сбоку, очутившись у пакета с лукошком. Тот паренёк, что повыше, разделил обязанность на двоих, отсоединив ручки пакета. Они шли степенным шагом, кренившись в бок, словно их ноша была необычайно тяжела. У каждого в руке своя ответственность, а между ними, на дне пакета, колыхалось лукошко с клубникой. Сзади их догоняла мать.
– Берите, берите, деткам, – тут же заверещала продавщица с красными до самых ладоней пальцами и обветренным лицом.
– Клубника спелая, наша – Тамбовская. – не унималась агитировать она. Женщина бросила оценивающий взгляд на соседние прилавки с кучками той же ягоды, помешкалась, но осталась, и нащупывая кошелёк в сумке дала понять, что готова сделать покупку. Двое сорванцов запрыгали на месте, точно мячики. Продавщица умело наполнила пластмассовую лопатку ягодой и насыпав в лукошко тут же прикрыла дно. Двое прыгающих мальчуганов неотрывно следили за движениями продавщицы.
– Ещё ! – выкрикивал один подпрыгивая, когда следующая наполненная лопатка, направлялась продавщицей в лукошко.
– Ещё ! – подхватывал второй, тоже подпрыгивая. ” Ещё, ещё, ещё ! ” Так продолжалось пока клубника не начала высыпаться через край. Малыши смеялись в голос, сбивая с толку, скопившуюся очередь. Никто до конца не понимал, чему же всё таки так радовалась ребята : полному лукошку ягод или своему заразительно азартному настроению. Умиляющаяся мальчуганами продавщица аккуратно упаковала лукошко в пакет и вручила одному, что был чуть повыше первого. Тот гордо протянул руки, как-то сразу распрямил плечи, делаясь необычайно серьёзным. Второй, тоже спустил улыбку с лица, обогнул мать сбоку, очутившись у пакета с лукошком. Тот паренёк, что повыше, разделил обязанность на двоих, отсоединив ручки пакета. Они шли степенным шагом, кренившись в бок, словно их ноша была необычайно тяжела. У каждого в руке своя ответственность, а между ними, на дне пакета, колыхалось лукошко с клубникой. Сзади их догоняла мать.
Затор
Толкучка на площади. Пешеходы переминаясь с ноги на ногу нетерпеливо спешат вырваться из этой злополучной пробки, созданной бог знает каким несчастным дедом растерявшим всё своё добро из худой помятой временем сумки. Впереди скучно шаркал ногами долговязый парень. Позади торопилась юная девушка.
– У вас есть 16 рублей ? – оборачиваясь останавливает её парень.
– Нет. – неглядя бросает она.
– А 20 ?
– Нет. – в том же духе.
– А может быть 50 ? – уж совсем отважился парень.
Девушка молча машет головой. Удаляется.
– А как вас зовут ? – выкрикивает парень вслед.
– У вас есть 16 рублей ? – оборачиваясь останавливает её парень.
– Нет. – неглядя бросает она.
– А 20 ?
– Нет. – в том же духе.
– А может быть 50 ? – уж совсем отважился парень.
Девушка молча машет головой. Удаляется.
– А как вас зовут ? – выкрикивает парень вслед.
Переезд
Шумным апрельским утром, с торца дома на Вишнёвой, множатся пакетные мешки в одну общую однотонную гамму. Вслед за пакетами вылезали торшеры, одно горбатое кресло, стиснутые прозрачным скотчем коробки. Вынесли гладильную доску, пару тяжёлых полок, стул. Вдоль узкого прохода бочком просачивались люди к дому, широко раскрывали глаза и фиксировали последовательность большой кучи жилищно-вытовой утвари. Подъехал грузовой автомобиль. У входных дверей показался хозяин. Он открыл багажник и пару задних дверей, принимаясь активно закидывать вещи в салон.
– Вот смотри, – громко сказал он кому-то невидимому, сидящему впереди, – Если б у нас их спёрли б половину, всё бы вместилось за один раз.
Невидимый усмехнулся.
– Дааа, – с улыбкой протянул он.
– Вот смотри, – громко сказал он кому-то невидимому, сидящему впереди, – Если б у нас их спёрли б половину, всё бы вместилось за один раз.
Невидимый усмехнулся.
– Дааа, – с улыбкой протянул он.
Шарики
Двое, возраста старше среднего, плавятся от полуденного зноя, гуськом пробираясь по узкой тропке к широкой.
Он плотный, с усами, в хлопковой светлой рубашке с закатанными по локоть рукавами. Он горбится, пыхтит, краснеет и покрывается потом под тяжестью сумок в его обеих руках.
Она тёмненькая, как будто коренастая слегка, с заметно красными опухшими щеками и носом. В руке бесновато бьются пара воздушных шариков.
Она гундосит громко. Он злиться:
– Не хочу идти к твоей маме, – по – детски поскуливая, – Там опять будет ля-ля-ля, ля-ля-ля…
– Так всё! – резко одёргивает он.
– Не хочу, опять ля-ля-ля … – как бы плача.
– Всёёё!!! Я сказааал!!!
От них сильно разило спиртным.
Он плотный, с усами, в хлопковой светлой рубашке с закатанными по локоть рукавами. Он горбится, пыхтит, краснеет и покрывается потом под тяжестью сумок в его обеих руках.
Она тёмненькая, как будто коренастая слегка, с заметно красными опухшими щеками и носом. В руке бесновато бьются пара воздушных шариков.
Она гундосит громко. Он злиться:
– Не хочу идти к твоей маме, – по – детски поскуливая, – Там опять будет ля-ля-ля, ля-ля-ля…
– Так всё! – резко одёргивает он.
– Не хочу, опять ля-ля-ля … – как бы плача.
– Всёёё!!! Я сказааал!!!
От них сильно разило спиртным.
Кристина
После ярких ламп электропоездов уличная темнота режет глаз первые несколько секунд. Накрапывает мелкий дождь. – Кристина! Кристина, подожди!
Девушка выпрыгивает на остановке из последнего вагона электрички и силясь догнать подругу уворачивается от малоподвижной, сонной толпы. Она проносится через турнекет, влетает по ступенькам вверх.
– Кристин, ну прости! Ну прости, я больше не буду тебя оскорблять и унижать не буду, Кристин!
На секунду им удалось поравняться.
У Кристины были длинные волнистые волосы и размазанная по щекам тушь.
Она истерично всхлипывала, шмыгала носом, а потом резко остановилась за рекламным щитом в луже и затихла.
Вторая девушка замерла в двух шагах от нее. Влажная челка прилипла ко лбу.
Она тоже плакала.
После полудня
– Кофту купила вооот с такими пуговицами. Воот с такими! ” – разводит руками женщина в ярком халате с широкой талией. Она заходится, рассказывая о своем преобретении соседке; успевает перевести дух, откашливаясь вытирает глаза платком извлечённым из глубины халата, кладет его обратно и ее пунцовое от напряжения лицо ловит озорной луч, выползающий из-за угла дома. Теперь она сливается в нём и остаётся только неясный силуэт у дороги к подъезду – яркий халат с широкой талией.
Локдаун
– Карта магазина есть ? – важничает рыжая кассирша не глядя на пакупателей.
Молодой мужчина, что стоял самый первый в очереди замотал головой выпучив глаза на кассиршу:
– Нет. Ну, у вас же есть – говорит он, спешно засовывая товар в сумку.
– Я скидки никому не делаю. – специально громко озвучила свою позицию кассирша, заливаясь красными пятнами по щекам и по шеи. Красные пятна некрасиво сливались с её свеже выкрашенной огненно рыжей шевелюрой. Отчего-то мгновенно вспомнился цирк и яркие клоуны издающие нечеловеловечкие звуки из цирковой арены, все смеются вокруг, только покупателям продовольственного магазина как-то не весело.
– Обнаглееели! – вдруг возмущённо зарычала кассирша. Засопела и тут же заткнулась.
Очередь медленно двигалась чуть дыша. Пятна на шеи кассирши поблёкли.
Молодой мужчина, что чувствовал себя оплёванным и как будто униженным даже развернулся у выхода и громко закончил:
– И вам тоже скидок больше не будет. Нигде!!!
Вышел и хлопнул дверью.
Молодой мужчина, что стоял самый первый в очереди замотал головой выпучив глаза на кассиршу:
– Нет. Ну, у вас же есть – говорит он, спешно засовывая товар в сумку.
– Я скидки никому не делаю. – специально громко озвучила свою позицию кассирша, заливаясь красными пятнами по щекам и по шеи. Красные пятна некрасиво сливались с её свеже выкрашенной огненно рыжей шевелюрой. Отчего-то мгновенно вспомнился цирк и яркие клоуны издающие нечеловеловечкие звуки из цирковой арены, все смеются вокруг, только покупателям продовольственного магазина как-то не весело.
– Обнаглееели! – вдруг возмущённо зарычала кассирша. Засопела и тут же заткнулась.
Очередь медленно двигалась чуть дыша. Пятна на шеи кассирши поблёкли.
Молодой мужчина, что чувствовал себя оплёванным и как будто униженным даже развернулся у выхода и громко закончил:
– И вам тоже скидок больше не будет. Нигде!!!
Вышел и хлопнул дверью.
Два пассажира
Пассажир возраста пожилого, вида помятого рассматривал расписание районного автобуса, машинально закуривая. К нему подошёл сосед из дома напротив, тоже намереваясь закурить. Сосед мешкался, дёргая рукав ветровки, под которым находились ручные часы. Уточнил время. Закуривая, втянул голову в плечи, руки убрал в карманы. Пожилой и помятый уверовал, что нашёл собеседника, он тут же спросил что-то про рыбалку. Потом спросил про грибы, про ранние опята, про свинушки, про белые и больше вопросов не задавал. Он сам лихо выстраивал диалог по своему комфорту. За пару минут до подачи автобуса, он уже приготовился загибать пальцы:
– Как я жил, спрашиваешь ? – усмехнулся, скоренько затушил сигаретку.
– Девочки. Карты. Вино.
Кулак сомкнулся.
– Как я жил, спрашиваешь ? – усмехнулся, скоренько затушил сигаретку.
– Девочки. Карты. Вино.
Кулак сомкнулся.
На мосту
– A ваша на кого учится ?
Спросила строгая дама в пальто на вид чуть за сорок у женщины одетой в серый, преталинный плащ возраста неопределённого
– На кулинара.
Строгая дама удивлённо подняла бровь.Женщины встретились на железнодорожном мосту примерно в полдень. Знакомые. Были соседками в прошлом, пока кто-то из них не переехал в другую часть города.- Готовить любит ?
– Нет, не любит !
Дама в пальто не сдержала своих эмоций и удивлённо подняла вторую бровь.
– А зачем же на кулинара пошла ?
Обе женщины на мгновение встретились взглядами.
– Бабушка ей сказала туда пойти, – понижая голос, оправдала своё временное замешательство женщина в плаще – мол, всегда при кусочке мяса будешь…
Последние слова она проговорила почти шёпотом. Строгая дама одобрительно закивала головой.
Интерес её был исчерпан.
Спросила строгая дама в пальто на вид чуть за сорок у женщины одетой в серый, преталинный плащ возраста неопределённого
– На кулинара.
Строгая дама удивлённо подняла бровь.Женщины встретились на железнодорожном мосту примерно в полдень. Знакомые. Были соседками в прошлом, пока кто-то из них не переехал в другую часть города.- Готовить любит ?
– Нет, не любит !
Дама в пальто не сдержала своих эмоций и удивлённо подняла вторую бровь.
– А зачем же на кулинара пошла ?
Обе женщины на мгновение встретились взглядами.
– Бабушка ей сказала туда пойти, – понижая голос, оправдала своё временное замешательство женщина в плаще – мол, всегда при кусочке мяса будешь…
Последние слова она проговорила почти шёпотом. Строгая дама одобрительно закивала головой.
Интерес её был исчерпан.
Голоса
По зелёным, пышным аллеям, где цветущие ветви склоняют головы до самых дорог; где в тёмное время суток теряешься в ориентации; где, дабы не искушать судьбу предпочтительнее не вставать на ролики, не экспериментировать с высокими каблуками, с торца дома из окон верхнего этажа проносится эхом:
– Трусы нашёл?
– Да нашёл, нашёл. – усталый, грубый голос в ответ.
А с другой стороны аллеи чуть вниз:
– Тань, где мои носки ? А удочки ?
– Трусы нашёл?
– Да нашёл, нашёл. – усталый, грубый голос в ответ.
А с другой стороны аллеи чуть вниз:
– Тань, где мои носки ? А удочки ?
Колбасный отдел
Магазин. Вечер. Покупателей всего двое. Точнее сказать, один – женщина. Она стояла спиной к залу и тщательно изучала содержимое на полках. Вторая, тоже женщина, старше возрастом, нервная и суетливая. Это было очень заметно, потому что ей хотелось кому-то продемонстрировать свои исключительные навыки с которыми она пришла в этот магазин поздним вечером. Женщина, что стояла спиной к залу изучая содержимое, была задумчива и нерешительна, казалось она крайне скрупулезно и ответственно относится к покупке колбасы. Другая, каким-то образом заприметила это, встала рядом и ловкими движениями рук пробежалась по всем доступным колбасным тушкам, а затем важно произнесла:
– Возьмите вот эту, это хорошая колбаса! Женщина, что стояла спиной к залу, повернулась
– Нет, спасибо – сказала она, даже не взглянув и направилась к кассе. От досады та решительным шагом поспешила ее опередить.
Приятно будет?
Магазин. Вечер. Покупателей всего двое. Точнее сказать, один – женщина. Она стояла спиной к залу и тщательно изучала содержимое на полках. Вторая, тоже женщина, старше возрастом, нервная и суетливая. Это было очень заметно, потому что ей хотелось кому-то продемонстрировать свои исключительные навыки с которыми она пришла в этот магазин поздним вечером. Женщина, что стояла спиной к залу изучая содержимое, была задумчива и нерешительна, казалось она крайне скрупулезно и ответственно относится к покупке колбасы. Другая, каким-то образом заприметила это, встала рядом и ловкими движениями рук пробежалась по всем доступным колбасным тушкам, а затем важно произнесла:
– Возьмите вот эту, это хорошая колбаса! Женщина, что стояла спиной к залу, повернулась
– Нет, спасибо – сказала она, даже не взглянув и направилась к кассе. От досады та решительным шагом поспешила ее опередить.
Приятно будет?
У парнишки на шапке был помпон. Рыжий такой, лохматый. Помпон весело свисал к уху, а ядовито зелёная каёмочка спереди вверх загибалась козырьком. В пальтишке он был. Роста среднего. Модный стоял парнишка у крайнего подъезда рядом с девочкой. Стоял и морщился недовольно и даже обиженно пинал снег ногами, то одной ногой, то другой, будто топтался на месте. Будто беспоило чего.Девочка спокойная с виду. Спрятав руки по локоть в карманы уткнулась лицом в длинный шарф обмотанный трижды на шее, так, что казалось голова утонула в нём или что шея у девочки напрочь отсутствует и голову просто воткнули в шарф. Стоят они оба, хлопают глазами в полумрак, мычат тихо. То что они мычат не было слышно сперва. Голоса, интонации рассеивались, смешивались в одно вместе с гулом пролетающих в небе самолётов. Но вдруг они стали громче, они стали резче.
– А приятно тебе будет ? Приятно? – разразился тирадой парнишка – Если я тебя буду дёргать, трогать, щекотать?
Девочка испуганно вынырнула из шарфа
– Я не щекотала даже… – медленно проговорила она и вновь опустила мордашку в шарф продолжая неподвижно стоять на месте.
– А приятно тебе будет ? Приятно? – разразился тирадой парнишка – Если я тебя буду дёргать, трогать, щекотать?
Девочка испуганно вынырнула из шарфа
– Я не щекотала даже… – медленно проговорила она и вновь опустила мордашку в шарф продолжая неподвижно стоять на месте.
Сигареты
– А я вот опять к вам, по второму заходу, – выкрикивает высокий, спортивного кроя мужчина заходя в магазин точно к приятелю в гости.
Кассирша молча повернула голову.
– Сигареты забыл. – продолжает он и направляется к кассе.
– С отдыха вернулся шарк-шарк по карманам – пусто. – достает из брюк мелочь, отсчитывает.
– Ой, Тооолечка! – слышится радостный вздох и грохот тележки сзади.
– Загорел-то как! Поправился! Похорошееел! Ну ?! – женский голос как будто ждал объяснений.
Ждал срочно. Немедля. Прямо сейчас.
– Где же ты был ?
Анатолий взбодрился.
– Где кормят вкусно и девки гроздьями вешаются – громко отшутился он.
Кассирша стрельнула глазами на Анатолия. Демонстративно фыркнула в его сторону и принебрежительно выдала сигареты. Две пачки.
Кассирша молча повернула голову.
– Сигареты забыл. – продолжает он и направляется к кассе.
– С отдыха вернулся шарк-шарк по карманам – пусто. – достает из брюк мелочь, отсчитывает.
– Ой, Тооолечка! – слышится радостный вздох и грохот тележки сзади.
– Загорел-то как! Поправился! Похорошееел! Ну ?! – женский голос как будто ждал объяснений.
Ждал срочно. Немедля. Прямо сейчас.
– Где же ты был ?
Анатолий взбодрился.
– Где кормят вкусно и девки гроздьями вешаются – громко отшутился он.
Кассирша стрельнула глазами на Анатолия. Демонстративно фыркнула в его сторону и принебрежительно выдала сигареты. Две пачки.
Тракторист
Пятый день плюсовая температура. Стремительно тает снег. Через дорогу, на Октябрьской, от одного берега до другого растянулась широкая и глубокая лужа. Полный мужчина шумно пробирается сквозь неё, чертыхается, материться, вспотел даже. Проводит рукой по раскрасневшемуся лицу, по шее, затем пряча обе руки в карманы мешковатой куртки направляется к трактору.Трактор стоит на обочине вдоль забора, прямо за той злосчастной широкой лужей. Тракторист возвысился над сезонной сыростью, пьёт чай из какого-то серого невзрачного стакана.
– Дядь, дай прокатиться! – кричит ему в окно тот.
Тракторист как будто не слышит.
– Дай прокатиться!
Замер. Рассматривает большие колёса, затем пытается пнуть ногой, прощупывая их на прочность.
Низкого роста тракторист открывает железную дверь и смешно подпрыгивая на высоких ступеньках откликается на просьбу незнакомца.
– На! – говорит он ему спускаясь и протягивая невзрачный стакан. Второй зачем-то его принимает, машинально сжимает рукой, отходит в сторону смиренно наблюдая, как резко, как громко заводится трактор и как низкорослый тракторист отчаливает с места стоянки.
Пятый день плюсовая температура. Стремительно тает снег. Через дорогу, на Октябрьской, от одного берега до другого растянулась широкая и глубокая лужа. Полный мужчина шумно пробирается сквозь неё, чертыхается, материться, вспотел даже. Проводит рукой по раскрасневшемуся лицу, по шее, затем пряча обе руки в карманы мешковатой куртки направляется к трактору.Трактор стоит на обочине вдоль забора, прямо за той злосчастной широкой лужей. Тракторист возвысился над сезонной сыростью, пьёт чай из какого-то серого невзрачного стакана.
– Дядь, дай прокатиться! – кричит ему в окно тот.
Тракторист как будто не слышит.
– Дай прокатиться!
Замер. Рассматривает большие колёса, затем пытается пнуть ногой, прощупывая их на прочность.
Низкого роста тракторист открывает железную дверь и смешно подпрыгивая на высоких ступеньках откликается на просьбу незнакомца.
– На! – говорит он ему спускаясь и протягивая невзрачный стакан. Второй зачем-то его принимает, машинально сжимает рукой, отходит в сторону смиренно наблюдая, как резко, как громко заводится трактор и как низкорослый тракторист отчаливает с места стоянки.
Оставить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.